Рафаил Нахманович

Бабий Яр-1966: как это было

Вспоминая трагедию Бабьего Яра и склоняясь перед памятью погибших, не забудем и тех, кто позже, во время, которое отнюдь не способствовало гласности, не позволил предать Бабий Яр забвению. Самая известная из таких акций состоялась в 25-ю годовщину трагедии. 29-го сентября 1966 года представители киевской интеллигенции провели в Бабьем Яру многолюдный митинг. В нем приняли участие Иван Дзюба, Виктор Некрасов, другие известные шестидесятники. Интересно, что киевским кинематографистам удалось снять этот митинг на камеру – правда, пленка впоследствии бесследно исчезла... Или она до сих пор хранится в архивах ФСБ?

Я встретился с инициатором той съемки Рафаилом Нахмановичем, который в 60-е годы работал режиссером на киевской студии хроникально-документальных фильмов, и расспросил его о событиях сорокалетней давности.

– Как вы узнали о том, что в Бабьем Яру будет митинг памяти?

– К нам пришла подруга моей жены и рассказала, что молодые еврейские ребята собираются отметить годовщину расстрела в Бабьем Яру. Я на второй день попросил ее связать меня с инициатором этого дела. Их, ребят, было несколько, но главным закоперщиком был один парень... Я о нем еще скажу. Ну, первым делом я пошел к Некрасову Виктору Платоновичу и рассказал ему об этом. Он, конечно, зажегся, поскольку эта тема – того, что делалось Советской властью в Бабьем Яру – очень его волновала. Вы слышали стихотворение Евтушенко «Над Бабьим Яром памятников нет»? Так это Некрасов привез Евтушенко в Киев, повел его туда, и после этого Евтушенко написал это стихотворение, я считаю, одно из лучших у него. Так вот, Некрасов подошел к телефону, который висел у них в квартире на стене – это еще были такие аппараты настенные, и стал звонить в Киев, в Москву, по-моему, даже в Ленинград. И всем говорил: «29-го хочу тебя видеть рядом с собой». С этого началось. После этого он рассказал Дзюбе, рассказал еще ряду украинских поэтов. А 29-го была еще годовщина смерти Грушевского, и поэтому они собирались на могилу на Байковом. И вся эта компания 29-го пришла на Бабий Яр. А потом прямо оттуда поехали на Байковое кладбище и возложили цветы к могиле Грушевского.

– А как вам удалось снять то, что там происходило, на пленку?

– Мы снимали какую-то картину – не помню уже какую, и поэтому у нас была аппаратура, и камера, и машина. И я решил: поедем мы туда и поснимаем. Звукооператора нам взять не разрешили, и мы поехали без него. Мы были там еще накануне и тоже снимали. Возле ворот висел плакат – самодельный, но очень хорошо исполненный: год 1941 – год 1966. Количество жертв – 3 миллиона евреев. Это они посчитали общее количество евреев, которые были уничтожены немцами. Там было человек 25-30, среди них Некрасов. На второй день уже плаката не было, когда мы приехали, но было очень много цветов, которые люди бросали просто на землю, потому что не к чему было их положить.

– А представители «органов» к вам подходили?

– А как же! Оператором был Тимлин, он побежал в толпу и «зацепился», буквально «зацепился» камерой за нашего студийного режиссера Юдина Михаила Михайловича – физически очень крупного человека. И стал его снимать. В это время я уже подошел поближе, и ко мне прибежал тимлинский ассистент и говорит: там спрашивают, кто главный. Я пошел к тем, которые спрашивали. Это были два очень вальяжных молодых человека в штатском обмундировании и они спросили: «Что вы снимаете?» Я сказал: «Снимаем людей на Бабьем Яру». Они попросили мое удостоверение, показали свои удостоверения... Знаете, как у них было принято показывать – они, показывая, открывали на секунду – и закрывали. И убирали. Ну, мне их фамилии не были нужны и не были интересны. Я сказал: «Что, прекратить съемку?» «Нет, снимайте».

– А неприятности какие-то потом были?

– Были. Вечером я написал «телегу» директору студии, положил утром ее на стол. Он внимательно меня послушал, в это время раздался звонок по вертушке. Он сказал: «О, уже интересуются». И в телефон: «А он у меня сидит». Они спросили у него: а что с материалом? Я сказал: «Материал в проявке». Ну а потом, по-моему, через неделю, состоялось заседание Госкино, на котором вкатили по строгому выговору с предупреждением нам с Тимлиным и директору студии.

Мне очень хотелось сказать еще о том парне – инициаторе... Фамилия его Диамант. Эммануил Диамант. Почему я хочу о нем сказать – потому что я считаю, что, извините меня за громкие слова, это неизвестный герой Бабьего Яра. Никто о нем не знает. Потому что – такое время было. Квалифицировалось это на Банковой и на Владимирской как сионистское сборище по поводу событий в Бабьем Яру, что-то такое, вот такая мура собачья.

– А что с ним потом было?

– Он уехал в Израиль.

– А за эту акцию его как-то преследовали?

– А он, понимаете, был никто. Нам можно было вкатить выговор, с работы снять, директора вот за это дело в конце концов сняли. А он – частное лицо. Но у него все равно были свои неприятности – с поступлением в университет, с поступлением в театральный институт... Он закончил физмат заочно и еще какой-то институт очно, поехал на Байконур, работал там в атомном центре, после этого уехал в Израиль, там тоже работал в атомном центре. Потом стал там выступать по поводу того, что он считал, что палестинцев неправильно понимает и трактует израильское правительство... В общем, он все время что-то такое против начальства выступал. Я просто просил бы вас эту фамилию назвать и так и сказать, что о нем, к сожалению, никто не писал и не рассказывал. Я один раз, выступая на каком-то таком еврейском собрании... ну, не собрание, а черт его знает, что это было... сказал о нем – и больше ничего. И мне обидно за него.